МЮНХЕНСКИЙ СГОВОР / «Мудрый» план продать друзей для того, чтобы откупиться от врагов / Михаил Мягков, доктор исторических наук, заведующий центром Института всеобщей истории РАН

 Вскоре мир опять вспомнит о самой страшной (пока) в истории человечества  войны – Второй мировой. Вот уже почти как 70 лет прошло с ее начала … А год назад вспоминали одну из самых мрачных и позорных страниц в политической истории XX века, непосредственно связанных со всеми последующими событиями, - Мюнхенское соглашение 30 сентября 1938 года между фашистскими Германией и Италией и демократическими Англией и Францией. Санкционировавшее расчленение суверенной Чехословакии и открывшее дверь к ликвидации ее государственной независимости. После Мюнхена мировая война была предрешена. Политическая история Мюнхенского сговора хорошо изучена и освещена в специальных работах. Однако многие ее факты и ключевые выводы сейчас не слишком хорошо известны широкой общественности в России и за ее пределами. Они чересчур "неудобны" для встраивания их в ту концепцию истории международных отношений, которая усиленно культивируется заинтересованными интеллектуальными и политическими силами.

По мере открытия с начала 1990-х гг. ранее недоступных российских архивов в этой «мюнхенской истории» стали возникать новые и новые вопросы. В немалой степени они вызваны различными по своему научному уровню книгами и документальными фильмами западных исследователей. В целом в большинстве работ зарубежных историков приводятся факты о значительных ошибках, допущенных политиками Великобритании и Франции в 1938-1939 гг., однако, обходится стороной ключевой вопрос: служила ли политика умиротворения делу направления нацистской агрессии на Восток либо нет? При этом много говориться об агрессивном поведение СССР, его желании распространить пожар мировой революции, сталинских репрессиях, которые не позволяли западным лидерам идти на полномасштабный альянс с Москвой.

Известный американский исследователь Г. Вайнберг особо упирает на общественное мнение, считая, что после громадных потерь Первой мировой вступать в новую бойню было особенно тяжело, и правительства демократических стран просто вынуждено было проводить политику умиротворения, пытаясь любыми способами спасти мир. Относительно Советского Союза называется два основных фактора, мешавших заключению Лондоном и Парижем альянса с Москвой: географический (невозможность для Красной Армии пересечь территорию соседних стран, чтобы помочь Чехословакии, - прежде всего из-за активного сопротивления этому Польши) и военный фактор (слабость РККА после чисток 1937-38 гг.).

Историк Х. Рэгсдейл в свою очередь выдвигает на первый план тезис о том, что Сталин несомненно стремился столкнуть в войне Запад и нацистскую Германию и считает, что СССР куда менее активнее выступал против агрессивных намерений Гитлера, чем это принято считать. Договор с Чехословакией 1935 г. был к выгоде Сталина, так как предусматривал не вступление СССР в войну, раньше помощи чехам со стороны Франции. Немцы, таким образом, были воодушевлены подобной «двусмысленной» позицией Москвы.

Об ошибках Чемберлена, имя которого стало своеобразной притчей дипломатической неудачи, говорит другой западный историк Э. Гольдштейн. Но, по его мнению, Чемберлен не хотел просто реагировать, он желал быть активным игроком на мировой арене и жаждал вырвать инициативу у Гитлера. Он хотел мира, но обстоятельства стали превыше его, и, в конце концов, история отвела ему пассивную роль человека, пытающегося ответить на нараставшую угрозу…

Эти работы можно отнести к «ревизионистскому» течению в освещение Мюнхена, начавшему распространяться в 1950-60-е годы. В отличие от «ортодоксального» (говорящего о безусловной личной ответственности Чемберлена и западных политиков за соглашение с Гитлером) оно фокусирует внимание на том, что обстоятельства, которыми руководствовались британские и французские политики лежали вне их контроля.

Здесь же подчеркивается негативное поведение СССР и выдвигается обвинения в его адрес за нежелание идти на альянс с Западом.

С другой стороны, сегодня появились историки, которые возвращаются к критическому анализу поведения политиков Запада в 1938-1939 гг. Они позиционируют себя с т.н. «контрревизионистской школой» и считают, что англо-советско-французский альянс как до, так и после Мюнхена был возможен. И если он не осуществился, то благодаря, прежде всего, антисоветской позиции Чемберлена и его окружения. К такому выводу приходит, например, Л. Шоу…

Вскоре после войны мир с затаенным дыханием слушал показания нацистских преступников на Нюрнбергском процессе. Людям открывалась страшная картина череды преступлений гитлеровского режима – казни, тюрьмы, концлагеря, холокост, уничтожение миллионов военнопленных и гражданских лиц. Были представлены неопровержимые документы и свидетельства о том, как Гитлер и его приспешники готовили мировую войну, на что они рассчитывали.

Главари преступного государства откровенно высказывались о своих планах в отношении России, которую они собирались не просто покорить, но стереть с лица земли, большую часть населения уничтожить, а остальных обречь на медленное вымирание. Советских людей считали «недочеловеками». Согласно немецкому плану «Ост» только в ближайшие несколько лет после ожидаемой победы Германии предусматривалось выселить или уничтожить более 50 млн. граждан СССР - «разгромить русских как народ, разобщить их».

Но прошли десятилетия и сегодня некоторые из историков пытаются сделать Советский Союз ни больше, ни меньше как соучастником гитлеровских преступлений, причастным к развязыванию второй мировой войны. Говорится о равной ответственности Берлина и Москвы за эскалацию предвоенного кризиса и непричастности к нему западных стран. Так кто же виновник Второй мировой? Какие события подтолкнули агрессора к ее началу? И как оценивать в этой связи действия Советского Союза?

Сегодня стало модно говорить об имперских амбициях СССР в 1930-е годы, о его агрессивных планах коммунистической экспансии в Европе. Западные страны, в свою очередь, представляются в виде благородных рыцарей в белых одеждах, стремившихся предотвратить пожар войны, но обманутые как Гитлером, так и Сталиным. Так ли это?

Факты говорят о несколько иной картине событий: респектабельные лидеры западных демократий, воспитанные на традициях гуманизма и справедливости, с невероятной настойчивостью и последовательностью пытались натравить Германию на СССР. Версальский мир, заключенный после Первой мировой войны породил в Германии разруху нищету и реваншизм, на волне которых Гитлер и пришел к власти. И сразу же здесь развернулась гонка вооружений. Только c 1933 по 1938 годы Германия в 10 раз увеличила военное производство, в марте 1935 г. ввела всеобщую воинскую повинность.

И что же западноевропейские демократии? Их руководство прекрасно знало о намерении Гитлера захватить «жизненное пространство» в России, но это не смущало Лондон и Париж. Там принимали необходимые меры, чтобы задобрить фюрера Германии и тем самым отвратить его от похода на запад, показав, что от него ожидают удара именно на восток. Верх взяла политика умиротворения.

В марте 1938 г. Германия захватила Австрию – суверенное европейское государство. Англия и Франция предпочли проглотить и эту пилюлю. В Лондоне и Париже были уверены, что Гитлер вскоре насытится и оставит старую добрую Европу в покое. Но не тут то было. Его следующей целью была Чехословакия.

Возвратимся к распространенному тезису о стремлении СССР привнести в Европу на своих штыках «пожар мировой революции» и его «агрессивных намерениях» в отношении соседних стран. Может, в то время все обстояло именно так? СССР действительно развивал промышленность, модернизировал армию. Но зачем в этом случае ему было выступать в роли инициатора создания системы коллективной безопасности в Европе? И в 1930-е годы он очень активно действовал на этом направлении.

Идейные установки на мировую революцию были, но еще в 1920-х годах они отошли на задний план, уступая место суровой необходимости укрепления обороны и поиска союзников из числа великих держав и других стран для борьбы с угрозой фашистского нашествия. В 1934 г. СССР вступил в Лигу Наций – международную организацию, прообраз современной ООН – и настойчиво искал сближения с западными демократиями, союзниками России в первой мировой войне. В 1935 г. удалось заключить, хотя и неполноценные, но важные договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией.

Казалось, что на пути германской агрессии создается надежный щит коллективной безопасности. Сталин имел к тому времени все основания довиваться совместного с западными державами отпора германским агрессивным устремлениям и высказывался перед иностранными представителями в самом недвусмысленном духе.

В своих воспоминаниях А. Иден отмечает, что на встрече с ним в марте 1935 г. «Сталин сказал… что единственный путь ответить на складывающуюся ситуацию это пойти на какой-либо пакт. Германия должна осознать, что если она нападет на какую-нибудь другую страну, то вся Европа встанет против нее. В качестве иллюстрации он сказал: «Нас сейчас шестеро в этой комнате; если Майский решит напасть на кого-либо из нас, тогда мы все обрушимся на Майского». Сталин рассмеялся над своей идеей, тогда как Майский выглядел в этот момент нервно. Сталин продолжил, что именно таким путем можно сохранить мир». Можно осуждать манеры и приемы советского вождя, используемые им для приведения примеров создания коллективной безопасности. Однако цель советского правительства была четкой – совместное объединение, создание действенного альянса против возмутителя европейской безопасности. Но вопреки расчетам Москвы среди «западных демократий» верх взяла политика умиротворения агрессоров, которую особенно активно проводила Великобритания.

Динамитом, взорвавшим международную ситуацию, стали мюнхенские события. 30 сентября 1938 года А. Гитлер, Б. Муссолини, Н. Чемберлен и Э. Даладье достигли соглашения, которым предписали правительству Чехословакии в десятидневный срок передать Германии около одной пятой своих территорий. Чехословакия теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, укрепления на границе с Германией, новая линия которой теперь фактически упиралась в предместье Праги.

В обмен, Германия подписала с Англией и Францией декларации, явившиеся, по сути, пактами о ненападении. Чемберлен, спустившись с трапа самолета, говорил, что привез с собой из Мюнхена мир. Но это было самообманом. Мюнхен лишь распалил аппетиты Гитлера. Теперь ему казалось, что весь мир может оказаться у его ног. Чемберлен, сам того не осознавая, привез с собой дыхание войны.

Важно подчеркнуть, что, во-первых, требования к Чехословакии совместно продиктовали Германия и Англия – явный агрессор, с одной стороны, и один из гарантов европейского мира, с другой. Франция (которая по договору была обязана защищать Чехословакию) и Италия последовали за своими партнерами. Чемберлен дважды совещался в сентябре 1938 г. с Гитлером. Последний жаловался британскому премьеру на судьбу якобы притесняемых судетских немцев. Но, по сути дела, эти немцы являлись открытой «пятой колонной» в Чехословакии. Их никто не притеснял. Напротив, они занимали привилегированное положение. В результате произошло отторжение территории у суверенного государства, грубейшее нарушение международного права.

Во-вторых, фактическими соучастниками мюнхенского сговора и раздела Чехословакии явились Польша и Венгрия. Польша оккупировала Тешинскую область, Венгрия – Закарпатскую Украину. Было, однако, понятно, что Германия просто использует соседние с Чехословакией государства ради достижения своих целей. Известно высказывание германскою военного атташе в СССР генерала Э. Кёстринга в беседе с литовским военным атташе, относящееся к тому периоду: «Польша является клячей, которую Германия впрягла в свою упряжь на время... Если Польша рассчитывает на помощь Германии в ее войне с СССР, то во всяком случае германские войска, вступив в ‘‘коридор’’ и в Силезию, оттуда никогда не уйдут». СССР вновь оказался в изоляции. Попытки поддержать Чехословакию успеха не имели.

«Мюнхенский мир за одну ночь свел Францию до положения второсортной державы, лишив ее тщательно культивировавшихся друзей и всеобщего уважения, а Англии нанес такой сокрушительный удар, какой она не получала в течение последних 200 лет, - писал в то время о происшедших событиях посол США в Испании К. Бауэрс. – Полтора века назад за такой мир Чемберлена засадили бы в Тауэр, а Даладье казнили бы на гильотине». Ему вторила газета «Манчестер Гардиан», отмечавшая в феврале 1939 г. по поводу определения политики «умиротворения» и мюнхенском соглашении: «Мудрый план продать своих друзей для того, чтобы откупиться от своих врагов».

То, что для Англии и Франции означало якобы умиротворение Германии, для Москвы – нарастание военной угрозы. Бывшие союзники России в первой мировой войне открыто проигнорировали интересы СССР. Доверие к Лондону и Парижу в Москве было подорвано. Правительства Англии и Франции открыто заявляли в то время, что они не желают иметь с СССР ничего общего. Британский и французский послы были отозваны из Москвы. Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне писал в декабре 1938 г. «германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на восток».

Расчеты западных стран на то, чтобы гарантировать себе безопасность путем «заклания» Чехословакии не оправдались. 15 марта 1939 года войска вермахта вступили в Прагу. Политика умиротворения рушилась как карточный дом. Уже 21 марта 1939 г. Германия предложила Польше, союзнице по Мюнхенской сделке, в обмен на тот же посул о гарантиях ее границ, возвратить город и порт Данциг, до Версаля бывший германской территорией. А 31 марта Англия, а затем и Франция, объявили о своих собственных гарантиях Польше. 11 апреля Гитлер, используя отказ Польши выполнить германские требования, утвердил план «ВАЙС» – план войны с Польшей и установил срок готовности к войне – 1 сентября 1939 года. Именно эта дата и обозначила начало одной из самых кровопролитных трагедий ХХ века – второй мировой войны.

В то же время росла опасность вступления германских войск в страны Прибалтики. По крайней мере, в Кремле полагали, что события развиваются именно в этом направлении. 17 мая 1939 г. советский военный атташе в Латвии полковник Васильев докладывал в Москву, что «подготовка германской агрессии» в эту республику идет уже полным ходом. В частности, отмечал, что «внешнеполитические события последних двух месяцев привели в  движение все слои латвийского общества... [в нем] растут сомнения и неуверенность в завтрашнем дне, с одной  стороны, с другой - успокоительные песнопения правительства и активность немецкой меньшинственной группы… Общее мнение трудящихся – это скорей бы пришла Красная Армия. Интеллигенция рассуждает так: «Лучше Советская власть, чем немцы»… ВЫВОД: Правительство, его верхушка по-прежнему тянут латвийский народ в лоно германского фашизма и в критический момент не остановится перед прямым предательством своего народа… Трудящиеся массы стоят за прямое присоединение Латвии к Советскому Союзу. Во всяком случае, Латвия стоит накануне больших событий…»

В быстро меняющейся и все более опасной обстановке лета 1939 г. СССР вынужден был искать оптимальные решения для обеспечения своей собственной безопасности и идти на договоренности с теми странами, которые готовы были на деле гарантировать отсутствие угрозы агрессии с сопредельных с ним территорий.

В свою очередь, каждая из противостоявших в Европе группировок пыталась найти контакт с Москвой. На новогоднем приеме 1939 года в Берлине Гитлер проявил неожиданное внимание к советскому полпреду А. Мерекалову. В марте этого же года, впервые за всю историю, на приеме в советском посольстве в Лондоне, появился премьер-министр Чемберлен. Французы также не отставали. Премьер Э. Даладье провел несколько встреч с советским послом Я. Сурицем. Весной 1939 г. начались англо-франко-советские дипломатические переговоры и стороны выдвинули на них свои предложения о заключении договоров о взаимопомощи.

СССР вел активные переговоры с Англией и Францией, а затем также и с Германией. Переговоры с Германией летом 1939 г. вела и Великобритания. Так, в июне 1939 г. сотрудник министерства иностранных дел Германии Тротт фон Зольц встречался с премьер-министром Великобритании Н. Чемберленом и министром иностранных дел Э. Галифаксом и обсуждал с ними вопросы мирного урегулирования проблем между двумя странами.

Наиболее трезвомыслящие западные политики понимали, что никакая система безопасности на Европейском континенте не станет действенной, если к ней не будет привлечен Советский Союз. Без СССР казалась бесперспективной любая оборона против агрессии Германии.

История сыграла с лидерами Франции и Англии злую шутку. В декабре 1940 г., когда Англия, после разгрома Франции и других своих европейских союзников вела войну фактически один на один с Германией и Италией, английский военный атташе в Москве полковник Грир в сердцах признался советским офицерам: «…Нас к этому положению привела старая политика Чемберлена. Было бы лучше, если бы все решали солдаты и офицеры». И далее, уже совсем не дипломатично: «Старых политиков надо поставить в один ряд и расстрелять…».

Уже на следующий день после провала переговоров с Англией и Францией советское правительство подписало договор о ненападении с Германией и секретный протокол к договору, которые теперь чаще называют пактом Молотова – Риббентропа (по именам руководителей внешнеполитических ведомств СССР и Германии того времени). Иными словами это был тайный раздел сфер влияния между СССР и Германией – осуждаемое, но широко практикуемое явление в международных отношениях того времени. Так, 25 августа 1939 г. было подписано соглашение, между Англией и Польшей, которое также затрагивало интересы других государств и фиксировало сферы влияния Великобритании и Польши, хотя этот термин конкретно и не употреблялся.

Сделки такого рода неоднозначны. Каждая из сторон извлекает из них как выгоды, так и потери. С позиции сегодняшних знаний можно утверждать, что это было нежелательное, но единственно возможное решение для СССР в той конкретной международной обстановке. Моральный ущерб для СССР, заключившего договор с нацистским режимом был очевиден. Но договор, и это главное, позволил СССР выиграть около двух лет для укрепления обороны страны. Кроме того, договор вызвал сильные противоречия между Германией и Японией, как раз в тот период, когда советские войска вели бои против японцев на р. Халхин-Гол. Все это уже в годы Великой Отечественной войны способствовало тому, что СССР избежал гибельной для себя войны на два фронта…

В европейкой и мировой истории произошел резкий поворот, повлекший за собой изменение в стратегии ведущих держав того времени. Стоит отметить, что Москва никогда не упускала из виду главного – желания и деклараций Германии вести свою экспансию на Восток, высказанные в предыдущие годы высшими руководителями рейха. В этой связи изначальным приоритетом для СССР был союз с западными демократиями, который давал реальный шанс предотвратить агрессию и создать общий фронт против нацизма с Англией и Францией.

Кстати, за два дня до подписания договор о ненападении 23 августа 1939 г. британские газеты сообщали, что премьер Н. Чемберлен ловил рыбу, а министр иностранных дел Э. Галифакс охотился на уток. Позднее из британских источников стало известно, что на 23 августа был согласован прилет Г. Геринга в Великобританию для встречи с Чемберленом и «урегулирования разногласий» на англо-немецких переговорах. Как и в первой мировой войне, все решилось в последний час. Известно, что получив от Сталина согласие на подписание договора о ненападении с Германией, Гитлер запретил полет Геринга на британские острова…

Тогда-то и произошло определенное отрезвление правительств западных демократий, после 23 августа осознавших, что СССР не позволит сделать из себя «мальчика для битья». У него есть свои интересы, с которыми следует считаться.

И хотя Париж, Лондон и Вашингтон были еще враждебно настроены к Москве, тем не менее, вскоре после вторжения германских войск в Польшу и начала второй мировой войны –   уже осенью 1939 года – начались англо-советские и американо-советские дипломатические переговоры, которые в конечном итоге привели к формированию антигитлеровской коалиции.