Часто говорят: нам не хватает юристов, экономистов, эффективных менеджеров. Потом стали говорить, что нам не хватает инженеров и квалифицированных рабочих. Последние когда-то были, но либо уехали, либо состарились, либо стали «челноками». Что касается управленцев (как предпринимателей, так и чиновников), то их, как будто, хватает, особенно чиновников. Последних – так вообще явный переизбыток. С предпринимателями дело хуже. Если посчитать по головам всех тех, кто называет себя предпринимателем, то таких вроде тоже немало. Однако классическому определению предпринимателя из них отвечают очень немногие. Впрочем, развивать эту тему сейчас не будем: на этот счет написано немало. Поговорить хотелось вот о чем. В каждый исторический период, особенно в период кризисный или просто проблемный в любой стране ощущается нехватка людей определенного склада, определенных ценностей, и даже определенных профессий. Здесь сразу следует подчеркнуть, что в данном случае имеется в виду вовсе не конъюнктурный аспект, когда востребованность непременно соседствует с карьерным успехом. На самом деле она обусловлена общественной потребностью. А что касается положительного эффекта, то для общества деятельность действительно востребованного персонажа такой эффект действительно предполагает (если и не сразу, то в перспективе), а вот для самого персонажа…, по крайней мере при жизни…, успех (по крайней мере в обычном житейском понимании) так и вовсе не гарантирован, и скорее даже маловероятен. Примеры для иллюстрации можно привести хоть со времен «царя Гороха». Но нас в данном случае интересуют те времена, когдагосударство и общество получили возможность эффективно воздействовать на формирование в общественном сознании образа «идеального героя», («национального героя») или – менее пафосно – «идеального персонажа».
Поэтому начать можно с «петровского» периода (конец XVII – начало XIX вв). Самым востребованным воплощением идеального героя в это время был образованный и «без лести преданный» «слуга царю, отец солдатам». Наиболее ярким литературным персонажем того периода, был, наверное, Правдин – герой комедии Фонвизина «Недоросль». Более яркие персонажи (Давыдов, Тушин, Болконский) в запомнившемся нам виде были описаны уже в следующую эпоху. В те времена, конечно, не приходится говорить о возможности появления в литературе героев, отражающих альтернативные идеалы развития: во-первых, авторов жестоко преследовали (пример Радищева), во-вторых, Россия в целом была на подъеме, и какие-либо альтернативы пока еще не представлялись вполне реальными.
Следующий период гораздо более интересен. Уже первый его этап – «николаевский» был отмечен своей двойственностью. С одной стороны действовала предыдущая тенденция: идеал – слуга царю, слуга отечества. В особенности эта тенденция была подкреплена примерами реальных героев Отечественной войны 1812 года. Однако после подавления восстания декабристов прежний идеал начал давать трещину. Новый герой – уже не беззаветный служака: сильнейший элемент скепсиса и разочарования – его непременная черта. В отношение ключевой проблемы страны позиция героя весьма расплывчата, половинчата и нерешительна. Чувствуется, что законным владельцем рабов он считать себя уже не может, но и добровольно отказаться от рабовладения еще не готов: максимум на что способен – «ерем барщины старинной оброком легким заменить». Но и здесь уже элемент фронды. Искренняя попытка Гоголя во втором томе «Мертвых душ» изобразить героя в рамках консервативного идеала на пути более рациональной (если не сказать «научной») организации рабовладения с опорой на идеалы «христианина-рабовладельца» закономерно потерпела крах.
К концу николаевской эпохи наметился явный перелом в настроениях, и впервые в литературе появились герои резко альтернативные традиционным. Имеются в виду, конечно герои романа Чернышевского «Что делать». Альтернативность здесь во всем, и в семейной морали, и в политических взглядах, и в части противопоставления созерцательности и фрондирующего салонного говорения («…шумим, братец, шумим!») реального действия. Не одно поколение российских революционеров было воспитано на идеалах героев этого романа. В дальнейшем, уже на последующем предреволюционном этапе, именно эта («рахметовская») тенденция получила свое мощное развитие. Апофеозом ее по праву стали герои Максима Горького. В ряду новых героев мы конечно должны упомянуть таких персонажей Тургенева, как Рудин, Инсаров, Базаров. Во многом и «Хаджи Мурат» непротивленца Льва Толстого был в том же русле. (Впрочем, писатель такого масштаба и с таким немалым профессиональным стажем умудрился в своих произведениях представить читателям героев, воплощающих идеалы всех возможных направлений общественного развития России.)
Между тем в литературе были представлены герои, воплощающие иные идеалы, отражающие не альтернативные, а преемственные пути развития. Имеется в виду, условно говоря, «столыпинский» вариант. Он тоже был широко представлен в литературе. Это Левин в «Анне Карениной» Толстого, это Васильков в «Бешеных деньгах» Островского, Порфирий Петрович в «Преступлении и наказании» Достоевского. Это профессионалы, честные и энергичные предприниматели, это те, кто обустраивал российскую действительность, делал ее лучше не только для себя, но и для всех соотечественников.(Были, конечно, и иные направления и иные типы героев, представленные, к примеру, глубоко верующими литераторами, - Лесковым и др.)
Революция, строительство нового общества потребовало новых героев, олицетворявших новые идеалы. Павел Корчагин и Семен Давыдов – наиболее яркие хрестоматийные образы первых послереволюционных десятилетий. Потом появились герои Дудинцева, Гранина, Германа, многих других авторов. Эти герои – бесстрашные бойцы революции и защитники отечества, но главное – сознательные и активные созидатели новой лучшей жизни. Иллюстраций более чем достаточно. В данном случае важно то, что был задуман спланирован и сделан очень ясный, мощный и реально действенный месседж (посыл, призыв, пример, ориентир) для вступающих в жизнь поколений.
В 90-х годах страна резко сменила парадигму развития. Естественно, что и месседж должен был смениться…, или исчезнуть вовсе. Он исчез, вполне закономерно, вместе с национальной идеей.
Здесь возникает закономерный вопрос: а нужна ли вообще национальная идея, как некий идеал общественного устройства и соответствующий ему идеал семьи и идеал личности. На этот счет есть разные мнения. Придерживающиеся крайней позиции категорически отрицают необходимость каких-либо национальных идеалов, или формулирует такой идеал весьма обедненно и абстрактно, вроде «нормальной жизни», когда никто никому ничего не должен, никто ни к кому не пристает и ничего не навязывает. При этом приводятся (не всегда убедительно) примеры стран, граждане которых вроде бы и не объединены никакой общей национальной идеей. Есть и другая позиция: мол, объединяющая граждан идея есть, и заключается она в следовании религиозным заветам. Сторонники третьей позиции (тоже крайней) признают необходимость национальной идеи, с легкостью ее формулируют. Но суть такой идеи часто сводится к идее реванша. Такого рода идеям никак не получается поставить в соответствие действительно положительный и современный (идеальный) образ гражданина. В лучшем случае – это борец со злом (реальным или мифическим), но никак не созидатель (а если и созидатель, то конструктор оружия).
На эту тему можно рассуждать очень долго: и иллюстраций всех оттенков здесь предостаточно, и разных промежуточных комбинаций и вариантов – как на шахматной доске. Но если совсем коротко изложить собственное мнение, то оно сводится к следующему. Потребность в национальной идее и образе идеального героя в разной степени проявляется для разных стран на разных этапах их развития. В наибольшей мере она проявляется в странах, переживших национальную трагедию, но имеющих шанс возрождения. Герой, к тому же, востребован и в тех странах, народ которых уже проникся той или иной национальной (или наднациональной) идеей.
При этом следует, конечно, различать вопрос о национальной идее и вопрос об образе героя. Идея должна сложиться естественным путем: ее в дальнейшем можно подхватить, усилить и культивировать. Попытка искусственного ее внедрения может только ухудшить ситуацию, причем даже в том случае (или даже в особенности), если идея угадана верно. Другое дело вопрос о герое. На самом-то деле герои существуют в реальной жизни и выдумывать их не надо. Их может быть мало, и даже очень мало, но они в большой стране всегда есть. Испортить дело (да и то не безнадежно) можно лишь в том случае, если героев выбрать не тех. И поэтому выбор героев здесь самая ответственная и сложная задача. Хотя на самом деле не такая уж сложная – не в каменном веке живем: наработок на эту тему человечество успело накопить достаточно. Все дело в позиции тех, кто принимает решения в сфере средств массовой информации. Это, прежде всего, власть имущие, но и не только они. Ведь если действительно провозгласить образ идеального героя, то слишком наглядно будет всем представлено, что портрет тех, кто считает себя элитой российского общества, будет на этот образ, мягко говоря, не очень похож, а во многом даже этому образу прямо противоположен. В этом-то вся и загвоздка! А герои в стране есть!
Так каков же он – герой нашего времени? «Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?»
В начале 90-х на эту роль настойчиво претендовал Леня Голубков, как собирательный персонаж среднего рядового россиянина. Но это все же не авангард нации, все же это, хоть и весьма современный, но несколько пассивный герой. Для активного авангарда герои были другими. Это Ходорковский, Фридман, Авен, Березовский, Гусинский, Смоленский и т.п. Именно они были лидерами «атакующего класса», и, в этом смысле, их действительно можно было считать героями своего (да и нашего) времени. Но годятся ли они на роль идеальных национальных героев? Нет, конечно, не годятся, и по многим причинам, но достаточно упомянуть одну, хотя и не самую главную: прежнее место и время для «подвига» неповторимо: когда-то оно было, но теперь его нет, и никогда больше не будет. Это с ветряными мельницами воевать можно вечно, а вот капитально распилить страну можно только один раз. (Впрочем, представляется достаточно очевидным, что для обозначения деяний упомянутых людей слово подвиг подходит меньше всего, для этого есть совсем иные характеристики, хотя и не только взятые из уголовного кодекса.) Кроме того, состоявшиеся «герои» вовсе не горят желанием пополнить свои ряды, скорее даже наоборот.
Но тогда кто же? На кого же предлагают обратить внимание российские СМИ тем, кому не повезло, как Лене Голубкову в играх с финансовыми пирамидами, и тем, кто опоздал стать олигархом? Наиболее популярные герои наших СМИ, нашей литературы и шоу-бизнеса – это бандиты, милиционеры (полицейские), охранники, адвокаты, прокуроры, спецназовцы, те же деятели шоу-бизнеса, содержанки и проститутки. Последнее время, правда, стали появляться врачи. Нельзя сказать, что среди массы литературных и кино- героев, нет действительно героических образов. Они есть, но на роль национальных образцов-эталонов, с представлениями о которых как-то могла быть связана национальная идея, они не тянут по одной простой причине – они все выдуманы, у них либо нет прототипов, либо они собирательны, либо недостаточно убедительны и масштабны. За ними нет личностей масштаба Николай Островского (Корчагин) или советских физиков (Гусев из «Девяти дней…»).
Означает ли это правомерность жесткой констатации того, что отсутствие героев в жизни влечет отсутствие убедительных образов. Такой вывод был бы не вполне верен. Во-первых, как уже говорилось, герои в народе всегда есть, но не все они годятся на роль прототипа национального идеала. Человек спас человека рискуя жизнью. Герой? Конечно герой! Но такие примеры не специфичны. Они имели и имеют место во всех странах и во все времена, в большей или меньшей степени. Здесь нет ни национальной, ни исторической специфики. Соответствующие художественные образы, безусловно, тоже играют свою положительную роль в воспитании молодого поколения, но их роль в формировании общей мобилизующей идеи все же незначительна. Эта роль может быть существенно усилена в контексте воздействия белее действенного национального идеала. Но в его отсутствии отдельные героические деяния не способны пробить образ серой неприглядной действительности. Роль отдельных героических образов здесь буквально тонет или вязнет в море прочих «гляделок», заполнивших телевидение, интернет, массовую литературу.
Во-вторых, герои, годящиеся на роль национальных символов, на самом деле тоже есть, но их сейчас очень и очень мало. Павел Корчагин почему стал Павлом Корчагиным? Да потому, что таких людей и в жизни было много, во всяком случае, достаточно много, чтобы можно было говорить о некотором новом типе личности, который могла бы служить образцом. Много было и выдающихся физиков, конструкторов, командиров производства, создателей целых научных направлений, новейших отраслей промышленности. Сейчас этого нет. Масштабных национальных героев настолько мало, что они просто не образуют отдельного личностного типа, по крайней мере этот тип пока не проглядывается. А потому и не попал в поле зрения писателей, сценаристов, режиссеров.
Значит ли это, что надо просто ждать, пока герои сами по себе народятся? Для обывателя, наверное, именно это и значит. Однако для людей, озабоченных судьбой своей страны и связанных (по профессии или в силу иных оснований) со сферой духовного развития граждан это означает необходимость поиска нестандартных (возможно, промежуточных) путей содействия в формировании действенного национального идеала.
На первый взгляд, может показаться, что наиболее естественным путем, является проверенное временем целенаправленное культивирование положительных примеров успешных российских предпринимателей, инженеров, врачей. Не отрицая важности этого направления, все же выскажу ряд скептических замечаний. Во-первых, очень трудно подобрать на такую роль предпринимателя. Национальный герой все же должен быть честным: платить налоги (в более менее в полном объеме) и быть резидентом (а не регистрировать свой бизнес в офшоре), заботиться о развитии национальной экономики (а не выводить производство в иные страны), не давать взяток чиновникам и политикам, не подводить партнеров, не эксплуатировать сверх меры свой персонал. Найдете вы соответствующих прототипов? Флаг Вам в руки! Подходящих ученых и инженеров тоже найти проблема: либо разъехались они давно, либо с явной чудинкой (вроде Г.Перельмана). Не получается.
Попробуем другой вариант – вынужденно промежуточный. Героя для начала взять из прошлого (т.е. бесспорно уже на 100% состоявшегося), но не дальнего, а близкого, еще вполне памятного и имеющего тесную связь с современностью. Но еще раньше необходимо сформулировать реальное «техзадание» на образ и прототип идеального героя. Попробуем.
Герой, как уже говорилось, должен быть честным, должен быть профессионалом самой высшей пробы, должен быть патриотом, должен быть смелым и самоотверженным человеком, должен принести ощутимую пользу не только себе и своей семье, но и гораздо более широкому кругу людей, желательно всей стране, не должен быть замаран: близкие отношения с прохвостами и негодяями исключаются. Все? Уже немало, но еще не все. Получается весьма положительный персонаж, но это еще не национальный герой. Чего-то важного не хватает, но чего именно …
Попробуем издалека. Все перечисленные качества должны быть явно выражены и быть присущими персонажу на протяжении всей его жизни. Уже ближе, уже почти горячо. Должен быть явно выражен элемент служения (стране, народу, идее …). Должно быть некое качество, которое, судя по литературным памятникам высоко ценилось в мифологии западноевропейского (да еще Японского) средневековья. Наверное это качество связано с понятием о чести. Да, именно так: честь здесь ключевое слово. Честный человек и человек чести – понятия разные. Специфическое качество человека чести не только не противоречит всем вышеперечисленным характеристикам идеального героя, но, напротив, предполагает их. И вместе с тем в иерархии ценностей это качество стоит выше всех остальных. На этот счет есть очень удачный афоризм: "Душа - Богу, сердце - женщине, долг - Отечеству, честь - никому!”
Есть ли прототипы такого рода героев в реальной жизни? Наверняка есть, о некоторых из них даже писали. Но их конечно мало. Особенно мало героев национального масштаба. Кроме того, устраивать «презентацию» современных (т.е. ныне действующих) героев довольно опасно по многим причинам, в том числе и потому, что они наверняка после этого станут мишенью для слишком многих «оппонентов». Современники годятся на роль «кандидатов» в национальные герои, что весьма и весьма немало. И все-таки понятие «кандидата» невозможно без понятия уже бесспорно состоявшегося национального героя, причем, как мы уже договаривались, взятого из недавнего прошлого.
Определить такого героя не просто, и мнения относительно кандидатур могут быть разные. Давайте для начала посмотрим, кто из соотечественников, ушедших из жизни еще на памяти нынешнего поколения (т.е. не ранее, как 20-30 лет назад) стал в последние годы героем книг издательской серии «Жизнь замечательных людей».
В 2003: Владимир Высоцкий, Александр Покрышкин. 2004: Георгий Товстоногов. 2005: Александр Покрышкин, Василий Маргелов, Иосиф Григулевич. 2006: Николай Старшинов, Юлиан Семенов, Иосиф Бродский, Юрий Андропов. 2007: Виктор Поляков, Алексей Лосев. 2008: Иосиф Бродский, Василий Маргелов. 2009: Борис Щербина, Булат Окуджава, Виктор Астафьев. 2010: Андрей Сахаров, Иван Кожедуб, Леонид Леонов, Людмила Целиковская, Юрий Никулин, Борис Ельцин, Николай Байбаков, Николай Щелоков. 2011: Борис Ельцин, Иосиф Бродский, Махмуд Эсамбаев.
Почти все приведенные здесь лица очень даже достойные люди, а некоторые из них истинные герои. Но годятся ли они на роль национального героя, героя идеала, примера для подражания, не по отдельным чертам, а в целом, по типу личности? Пожалуй, что и нет. Даже бесспорно героические личности из этого списка (Покрышкин, Кожедуб, Маргелов) являясь яркими примерами защитников отечества, все же не являются универсальными примерами. Молодые люди, профессионально не связанные с армией (а их большинство), не будут рассматривать их образы, как действенный пример для личного подражания, тем более в период отсутствия явной угрозы смертельно опасного для Родины нашествия. Хотя конечно все члены пантеона героев Отечества (особенно наиболее яркие из них) играют свою положительную роль в деле воспитания молодежи.
Как это ни парадоксально звучит, но национального героя, героя-символа, для России выявить трудно просто потому, что героизм в войну был массовым, и героев было очень много, и среди них очень много таких, чьих имен мы даже не знаем. В иных странах проще: по нашим меркам – один, два и обчелся. Что же делать, не выстраивать же какую-то «шкалу героичности»: кто больше самолетов сбил, врагов одолел, ранений получил, мучений перенес. Явная нелепость. Не этим путем национальный герой определяется.
Впрочем, основную идею поиска такого героя я, кажется, сформулировал, а в части создания точного алгоритма выбора, расписываюсь в своем бессилии.
Но думаю, что и без такого алгоритма задача вполне разрешима, и многие соотечественники, задумывающиеся о судьбах отечества и о его истории, смогли бы предложить кандидатуры на роль национального героя. Многим запали в душу светлые образы истинных «отечества отцов».
Предложу и я такую кандидатуру. Не скажу, что я сам додумался до этой идеи. Мне подсказал ее мой брат – писатель Александр Александрович Ржешевский, написавший книгу «Тернистый путь генерала Варенникова».
Почему Варенников? То, что он участник Великой Отечественной войны и Герой Советского Союза уже говорит о многом. Но этой награды были удостоены более 12 тысяч человек, причем 154 из них дважды (а были и трижды и даже четырежды награжденные). Чем же отличался Валентин Иванович Варенников от многих других достойнейших граждан нашей страны? Послевоенная карьерная биография молодого трижды раненого в боях блестящего офицера – участника парада Победы – была весьма успешной, и внешне похожей на биографии многих героических и талантливых советских военачальников. Все элитные военные академии были, разумеется успешно окончены. Но путь от капитана (в 22 года!) до генерала армии вовсе не был усыпан розами: почти 15 лет В.Варенников прослужил в суровом Заполярье. Ему поручались самые сложные участки, самые безнадежно отсталые гарнизоны, расположенные в крайне неблагоприятных климатических условиях (не забудем что речь идет о молодой семье с маленькими детьми!). И Валентин Варенников неизменно добивался того, чтобы вверенное ему подразделение становилось лучшим в округе. Тут явно не только в карьере было дело: не стал бы карьерист 15 лет терпеть подобные условия (ну 3, ну 5 лет – еще куда ни шло), добился бы перевода. Варенников был не таким. Здесь чувство долга, идеал служения, представление о чести …
Только в 1969 (генералу уже 46 лет!) Варенников покинул Север, получив назначение на высокую должность командующего 3-й гвардейской общевойсковой армией (самым крупным оперативным объединением в Советских Вооруженных Силах), дислоцированной в ГДР. Дальнейшая карьера внешне выглядит вполне похожей на рост по службе иных наиболее успешных военачальников. После назначений на должности командующего военными округами, с 1979 года Варенников стал первым заместителем начальника Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР.С 1989 по 1991 Варенников – Главнокомандующий Сухопутными войсками – заместитель министра обороны СССР. К тому времени Валентин Варенников уже давно (с 1978 г.) генерал армии, а это самое высокое воинское звание, какое только может быть присвоено в мирное время согласно Уставу (то, что Устав нарушался для одного генерального секретаря и нескольких министров – вопрос отдельный). То есть, был достигнут практически пик военной карьеры. Но есть и весьма важные дополнительные штрихи к карьерной биографии генерала. Генералы и маршалы бывают разные. Достигнув известных высот в зрелом, а чаще в уже преклонном возрасте, преобладающим невольным стремлением нередко становится сохранение достигнутых позиций, поколебать которые может разве что возможные неудачи в каких-либо рискованных мероприятиях, к тому же неожиданных, не тобой придуманных и не тобой спланированных. Для энергичной амбициозной молодежи, рассчитывающей ускорить карьерный рост, участие в таких мероприятиях может быть даже весьма желательным, тот же, кто уже на олимпе и на дальнейший рост рассчитывать не может, обычно от подобного бремени стремится уклониться, что, впрочем, вполне естественно с чисто человеческой точки зрения.
В 80-е годы в стране произошли две катастрофы, два самых крупных трагических события: это ввязывание в афганскую войну и чернобыльская авария. И в обоих случаях одним из самых ключевых лиц, призванных расхлебывать не им заваренную кашу стал генерал Варенников. С конца 1984 по февраль 1989 года он был назначен руководителем представительства Министерства обороны СССР в республике Афганистан, руководил боевыми действиями и строительством национальных вооруженных сил Афганистана. Однако в 1986 году Варенников дважды прерывал свое участие в афганских делах, чтобы возглавить работу воинских частей по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Вот за все это Валентину Ивановичу Варенникову и было в 1988 году присвоено звание Героя Советского Союза.
Что ж, биография действительно героическая, и достойная стать примером для любого офицера. Впрочем, примеров подобного ряда в стране немало. Одних маршалов и генералов армии около двух сотен! К тому же большинство людей не планирует становиться военными, особенно в наше время. И не только из-за конформизма: другое время, другие приоритеты, другие угрозы.
Но есть в биографии Варенникова один поступок, один эпизод, до которого не возвысился ни один из упомянутых сотен и тысяч героев и выдающихся деятелей. В 1991 году страна стремительно шла к развалу, которому препятствовали две силы (разделение конечно условное, ибо они были тесно переплетены): высшая советская и партийная бюрократия (и в плохом и в хорошем смысле этого понятия) и искренние патриоты своей страны. В августе контроль над страной попытался взять так называемый ГКЧП. Варенников сам не входил в ГКЧП, но активно его поддержал, за что и был в последствии репрессирован и помещен в тюрьму «Матросская тишина». В 1994 году был, как и все амнистирован. Все прощенные естественно с радостью покинули тюремные стены …, все кроме Варенникова, который от амнистии отказался и потребовал над собой суда (!!!). Суд состоялся и оправдал Варенникова. Под давлением Ельцина Генеральная прокуратура опротестовала оправдательный приговор Верховного суда. Состоялся еще один суд – в составе Президиума Верховного суда СССР. Но и этот суд оставил в силе оправдательный приговор. Варенников вышел победителем, но тюремные нары 70-летний ветеран покинул почти на год позже прощенных гекачепистов (всего он в тюрьме пробыл более трех лет).
И до и после в биографии Варенникова, ушедшего совсем недавно – в 2009 году, было много славных эпизодов. Пересказывать их здесь конечно неуместно: желающие могут об этом прочесть и в печатных публикациях и в интернете. Но аналога подобному поступку в отечественной истории я не припомню. Не было такого, чтобы просидев два с половиной года в тюрьме, человек (к тому же старик!) отказывался выходить на свободу, ценой обретения статуса прощенного преступника. Варенников не считал себя виновным и не нуждался в прощении, и готов был и далее терпеть тяготы заключения, не желая на дарованной свободе носить клеймо прощенного изменника Родины, служению которой он посвятил всю свою жизнь. Вот здесь-то как раз и проявляется с особенной яркостью особая актуальность темы о человеческой чести: "… долг - Отечеству, честь - никому!” Ведь этот призыв не только к военным относится. Это ко всем относится, к людям любой профессии. Это относится и к предпринимателям, и к депутатам, и к министрам.
Идеал человека чести, целенаправленно культивируемый в средневековой Европе и в Японии, совершенно выпал из поля зрения российской системы воспитания. Современный идеал – человек преуспевающий. Как, за счет чего или за счет кого – вопрос второстепенный. Нравственные устои, пожалуй, что и к третьей очереди можно отнести.
В результате мы имеем то, что имеем.
На самом деле главным внутренним качеством, которое надо стремиться развивать в молодом поколении, это не столько креативность, сила или ловкость, сколько ясное представление о чести. Все остальные качества воспитываются в рабочем порядке, в том числе и по ходу дисциплинарного обучения (математика, физкультура и т.п.). Формирование представления о чести должно носить тотальный характер, его нельзя просто преподать на уроках по этике. Одним из самых действенных методов такого формирования является конечно широкая (но квалифицированная, а не тупо-официозная) демонстрация убедительных примеров: и на телевидении, и в кино и в литературе. Почему бы, скажем, не издать литературно-публицистическую серию под рубрикой «Люди чести».
Одну кандидатуру для этой рубрики я назвал. (Для предварительного обсуждения могу предложить и вторую – Юнус-бек Евкуров.) Назовите другие! Быть может, окажется, что не так уж и мало у нас кандидатов в национальные герои. Может (если приложить усилия!) и станут со временем их образы реальными примерами для российской молодежи.