БЕЛОРУСЫ В РОССИИ

Елена САЗАНОВИЧ: Моя земля под белыми крыльями

Прозаик и драматург, член Союза писателей России Елена Сазанович родилась в белорусском городе Гродно. Закончила журфак Белгосуниверситета, затем – сценарный факультет ВГИКа им. С.А. Герасимова. В 1990 году «Юность» опубликовала её повесть «Прекрасная мельничиха», за которую она получила звание лауреата литературной премии имени Бориса Полевого. Впоследствии в «Юности», «Даугаве», «Подвиге», «Роман-газете» вышло около двух десятков повестей и романов Сазанович. В 1999 году немецкое издательство «Еrnst Klett Verlag» отдельной книгой выпустило повесть «Я слушаю, Лина...» в серии «Книга для чтения» (для изучающих русский язык в колледжах Германии, Австрии и Швейцарии). Эта же повесть стала литературной основой для криминальной мелодрамы режиссёра Георгия Шенгелия «Неуправляемый занос».

– Совсем недавно в кинотеатрах страны с большим успехом прошёл фильм «Неуправляемый занос» по мотивам вашей повести. Часто ли у вас в жизни случались неуправляемые заносы?
– Жизненные «заносы» бывают у всех, особенно по молодости. И только позднее можно понять, насколько они были неуправляемы... Впрочем, уверена, что всем в моей жизни управляла судьба. Как, например, в случае с фильмом Георгия Шенгелия. Я рада, что этим произведением заинтересовался именно он, один из тех немногих современных режиссёров, кто умеет достойно и органично совмещать в своих картинах романтику и сегодняшний практицизм. Впрочем, экранизация этой повести должна была появиться лет десять назад, однако по определённым причинам, причём далёким от творчества, так и не состоялась. Но это, наверное, к лучшему. Хотя бы потому, что тогда наше кино развалилось, как и страна. А теперь, похоже, отечественный кинематограф рождается заново. По крайней мере, хочется в это верить. Во всяком случае, появляется ещё один шанс. Считаю, что в данном случае шанс не был упущен, и «Занос» получился хорошим. Впрочем, сегодня понятий «плохой» или «хороший» уже не существует, потому что всё определяет диктатура денег и рекламы, самая циничная и безнравственная диктатура, придуманная человечеством.
– Как вас, девочку из Гродно, занесло в Москву?
– Во ВГИК я попала вполне взрослым, хотя не вполне самостоятельным человеком. Закончила журфак в Минске, но к журналистике охладела, потому что в то время из сверхуважаемой и влиятельной профессия превращалась в работёнку для суетливых, продажных и пошленьких ремесленников. То, к чему на Западе шли десятилетиями, мы достигли за час, когда, по известной формуле Чарльза Лэма, газеты начали возбуждать нездоровое любопытство и никогда его не оправдывать. Более того – никогда не оправдываться! И когда мне на глаза попалось объявление об очередном наборе на заочное отделение знаменитого ВГИКа, долго не раздумывала. Вот тогда и произошёл тот самый судьбоносный «неуправляемый занос». Мои произведения случайно попали к известному сценаристу Леониду Николаевичу Нехорошеву, и он тут же пригласил меня сразу на второй курс стационара в мастерскую, которую вёл с Валерией Александровной Антоновой... Журналистика же так и не стала моим призванием. А писатель может быть одиночкой, и даже, наверное, должен. Меня это вполне устраивает.
Впрочем, в моей семье никогда не было ни писателей, ни кинематографистов. Родители были очень уважаемыми людьми в Гродно. И – теперь я понимаю, что это самое главное – очень добрыми и честными. К сожалению, сейчас это – не модно, не нужно и не практично. А ведь именно от этих определяющих качеств каждого человека, по большому счёту, зависят доброта и честность общества и государства. Впрочем, без этого не мыслима и настоящая литература, которой всегда гордилась наша страна и в прошлом, и в позапрошлом веке... В нашей семье финансовое благополучие никогда не было главным, даже не было разговоров о том, что надо что-то «достать». Зато я навсегда запомнила слова папы, что всё зло от денег, потому и не привыкла торговаться, особенно в литературе. И надеюсь, что литература не будет торговать мной. Хотя попытки случались. Мои родители никогда не допускали принципиальных компромиссов в жизни, и я тоже стараюсь следовать этому.
– Почему во многих ваших произведениях действие происходит в некоем маленьком городке, нереальном и таинственном?
– Я вообще люблю маленькие города. Всё моё детство прошло в таком необыкновенном, таинственном, красивейшем городе Белоруссии – Гродно. Это – моя земля под белыми крыльями, как назвал её Владимир Короткевич. Именно там я начала писать. Там мои стихи заметила белорусская поэтесса Данута Бичель-Загнетова. Некоторые из них в её переводе на «беларускую мову» были опубликованы. Именно по настоянию Дануты Ивановны меня и мою подругу (сейчас популярную детскую поэтессу) Татьяну Сучкову направили на литературный семинар в Королищевичи. Там мы жили на даче Якуба Коласа, где настоящей литературе нас учил Максим Танк.
– Вы довольно рано начали публиковаться в популярных журналах...
– Да, сначала во всесоюзном журнале «Парус», гремевшем на всю страну, потом в молодёжном «Роднике». Его главный редактор Владимир Некляев всегда отмечал мою прозу. Вообще, начинать путь в литературу мне помогали известные поэты и прозаики. В то время можно было говорить об учителях и учениках. К сожалению, теперь молодым авторам приходится пробиваться самим, и далеко не всегда честным путём. А именитые литераторы часто видят в начинающих конкурентов, а не продолжателей. Сегодня вряд ли бы состоялась встреча неизвестного Есенина, приехавшего из глухой деревни, со знаменитым Блоком. И едва ли Державин бы написал: «Победителю-ученику от побеждённого учителя»... Что ж, восточная мудрость гласит, что лучше, опустив голову, просить у земли, чем, подняв голову, просить у людей. Это так. И, знаете, земля помогает гораздо больше, чем люди. Наверное, поэтому я так люблю животных, растения, вообще природу. Иногда, глядя на всю эту суету, успокаиваю себя тем, что могу всё бросить и уйти работать, например, в зоопарк. Лучше служить животным, чем прислуживать людям.
– Какую профессию вы бы выбрали, если бы не стали литератором?
– Даже не знаю. С детства помимо творчества активно занималась гимнастикой. Наверное, потому, что нашей соседкой была знаменитая на весь мир Ольга Корбут. Тогда её победы завораживали всех девчонок нашего двора. Мы заплетали два хвостика а-ля «чудо с косичками», посылали ей телеграммы с поздравлениями в разные города мира. Кстати, любая из нас могла запросто прийти к ней домой, и Ольга часами рассказывала о спорте... Однажды она отвела меня в гимнастический зал. Тогда, после первых успехов, я была уверена, что гимнастика и есть моё истинное призвание.
– Вам, наверное, часто говорят о том, что пишете «женскую прозу»?
– Было бы странно, если бы говорили обратное. Правда, некоторых писательниц в этом не обвиняют – наверное, просто язык не поворачивается. А если серьёзно, то очень сентиментальная, трогательная проза, например, у Пушкина, Тургенева, Ремарка и даже Хемингуэя. И едва ли кто-то назвал бы их прозу чисто мужской. Романтизм и душевность – это характеристика не «женской прозы», а Творчества с большой буквы. И очень жаль, что это ушло из нашего искусства. Я давно поняла, что настоящие мастера не боятся романтизма, который, к сожалению, теперь тоже уничтожается. Ведь гораздо легче руководить людьми прагматичными и циничными, чем теми, кто способен на порывы и чувства.
– Может, если бы женщины снимали кино, всё было бы по-другому?
– Это совсем не обязательно. Главное – талант. А талант – это обязательно понятие и о чести, и о бесчестии. Например, Татьяна Лиознова сняла абсолютно «мужской» фильм «Семнадцать мгновений весны», а Франсуа Трюффо сделал очень «женский» фильм «Соседка». И то, и другое – гениально... Сегодня в литературе и искусстве властвуют искусственность, пустота и цинизм. А всё – от неумения (и нежелания) красиво говорить и писать, а главное – красиво поступать.

Беседовал Ярослав ДЁМИН